Вчера представители Всемирного банка и Высшей школы экономики (ГУ-ВШЭ) обсудили перспективы российской экономики на 2010 год и ее выигрышное или проигрышное экономическое положение на фоне других стран. Ведущий экономист группы прогнозирования Всемирного банка Эндрю Бернс презентовал доклад, посвященный перспективам мировой экономики. «Острая фаза кризиса позади, однако для восстановления потребуется несколько лет», – говорится в докладе. Темпы восстановления будут небыстрыми хотя бы уже потому, что не получится избежать всех негативных последствий кризиса, который можно охарактеризовать не только как экономический, но и как гуманитарный. В 2010 году в мире абсолютно бедными станут примерно 64 млн. человек. К абсолютно бедным экономист ВБ причисляет тех, кто живет менее чем на 1 долл. 25 центов в день. И немалая часть этих абсолютно бедных людей придется на Россию, отметил Бернс.

Главный экономист Всемирного банка по России Желько Богетич продолжил эту же тему, заявив, что «худшие последствия кризиса для России остались позади – в 2009 году». Картина прошлого года, по его словам, «была ужасна»: произошло снижение экономики почти на 8%, увеличилась безработица – почти до 9%, также был зафиксирован серьезный рост бедности. «Социальные последствия огромные, пострадал также и средний класс – с точки зрения потери рабочих мест, источников дохода», – перечислил Богетич. Поэтому, сказал экономист, в 2010 году «ситуация просто по определению должна улучшиться по сравнению с прошлым годом. Российская экономика на пороге постепенного восстановления». Однако проблема негативных социальных последствий кризиса до сих пор для России актуальна, напомнил Богетич. Правда, успокоил он, эти последствия вполне укладываются в мировой контекст – в ситуацию «огромного падения глобального спроса». Принципиальную важность ограничения социальных потерь в ходе кризиса подтвердил вчера и первый вице-премьер правительства Игорь Шувалов. «Ситуация в России достаточно стабильна, поскольку, осуществляя антикризисные меры, мы исходили из главного – не поддержка крупных корпораций, как могло показаться, а социальная стабильность, которая с выходом из кризиса позволит продолжить модернизационную повестку», – заявил Шувалов на экономическом форуме «Россия-2010». «В России начала 1990-х мы наблюдали, что ситуация социальной нестабильности очень опасна, она блокирует деятельность законодателей и правительства по проведению реформ», – напомнил чиновник.

По словам Богетича, перед российской экономикой стоит три вызова: налогово-бюджетный, финансовый и социальный. В частности, «после массивного пакета помощи экономике возникла необходимость сокращения бюджета». России необходимо оптимизировать государственные расходы и восстанавливать налоговую базу. «Это будет непросто», – сказал Богетич и добавил, что делать все это надо, «смягчая последствия и защищая уязвимые группы населения». В сфере финансов России предстоит «направить кредитную активность на поддержание экономики и сократить объем необслуживаемых кредитов». Социальный вызов – уже сейчас высокая безработица, которая и потом долгое время останется на том же высоком уровне. «Россия отличается большой сезонностью этого показателя, но все равно в среднесрочной перспективе уровень безработицы будет высоким.

Это скажется и на среднем классе», – сообщил Богетич. Он сделал вывод, что еще потребуется время для возврата на докризисный уровень, поэтому смягчающие бедность расходы на социальную сферу по-прежнему будут играть для России очень важную роль.

Главное же преимущество России перед другими странами, уверен экономист, – «низкий показатель государственного суверенного долга и хорошая традиция управления государственным долгом». Однако директор по макроэкономическим исследованиям ГУ-ВШЭ Сергей Алексашенко не уверен, что Россия действительно находится в более выигрышном положении, чем некоторые страны. Во-первых, тот приток капитала, которым в 2003–2007 годах смогли успешно воспользоваться многие развивающиеся страны, оказался почти губителен для России. «Для развития производственного потенциала использовалась наименьшая часть этого притока, – объяснил Алексашенко. – При этом с 2005 по 2008 год корпоративный долг России возрастал примерно на 120 миллиардов долларов в год, причем прирост был каждый год. И этот прирост превышал то, что Россия получала от прироста нефтяных цен». Поэтому кризис в России в каком-то смысле уникален, уверен аналитик. «Период уникального и быстрого предкризисного экономического роста России опирался не столько на нефтяные цены, сколько на приток капитала. И этот капитал мы успешно проели. Проели мы и нефтяные доходы, которые вообще никак не повлияли на нашу экономику, а просто позволили удержать бюджет на протяжении двух лет. Но самое главное – мы проели долг».

Поэтому вопреки некоторым экспертам, которые считают, что нельзя сравнивать кризис 1998 года и кризис 2008-го, Алексашенко уверен: «Хоть Россия избежала дефолта и коллапса финансовой системы, кризис 2008 года по своей природе очень похож на кризис 98-го. Те же два ключевых фактора: резкое падение цены на нефть и кризис долга». Только в 1998 году это был кризис суверенного долга, продолжает аналитик, а в 2008 году – уже кризис корпоративного долга. И в том, и в другом случае заемщики не смогли расплатиться. Просто в первом случае заемщиком оказался федеральный бюджет, а во втором это были корпоративные заемщики.

Наконец, Алексашенко подчеркнул, что в условиях низкой инфляции снижать дефицит бюджета очень сложно. «Минфин достаточно комфортно жил в условиях 10-процентной инфляции в течение 10 лет, когда за счет обесценения расходов и за счет получения более высоких доходов в результате инфляции была возможность для балансировки бюджета. В течение ближайших трех лет сократить реальные расходы на 20% без сокращения номинальных расходов бюджета просто не получится», – уверен он. Точно так же низкая инфляция будет препятствовать решению главной российской проблемы – накопленной корпоративной задолженности.

К еще одному вызову для России Алексашенко отнес и проблему зависимости экономики от цен на нефть и газ. Через пять–семь лет произойдет радикальное изменение на рынке углеводородов, в скором времени сильно изменится ценовая политика европейских стран в сторону устойчивого снижения нефтяных и газовых цен, что создаст для российской экономики крайне тяжелые условия. Директор института «Центр развития» ГУ-ВШЭ Наталья Акиндинова, в свою очередь, отметила, что «мы пока не знаем, как решать две главные задачи российской экономики: как повысить эффективность госрасходов и как заместить снижение доходов от нефтегазового сектора».