Сбылась вековечная мечта народа, описанная в «Повести об азовском сидении донских казаков»: «Не почитают нас там, на Руси, и за пса смердящего. Бежали мы из того государства Московского, от рабства вечного, от холопства полного, от бояр и дворян государевых, да и поселились здесь в пустынях необъятных. Живем, взирая на бога. Кому там о нас тужить, рады там все концу нашему! А запасов хлебных к нам из Руси никогда не бывало. Кормит нас, молодцев, небесный царь в степи своею милостью, зверем диким да морскою рыбою. Питаемся словно птицы небесные: не сеем, не пашем, не сбираем в житницы. Так питаемся подле моря Синего».

В диалоге слепого с глухим о роли Ельцына в истории России я рискну не примкнуть ни к одной стороне, и высказать не заслугу или упрёк, а констатацию факта: первый президент распустил неудачливую страну, с уставшим, изломанным народом – как тех, азовских казаков. Прервал 300-летний эксперимент по чужеродной для большинства живущих тут людей, принесённой немцами-пруссаками модернизации.

Для начала сделаю небольшой экскурс в личность Ельцына, не в ту утверждённую высочайшей цензурой, а о которой предпочитали не говорить. Его предки были старообрядцами, родом из Владимирской области, после Раскола бежали на Урал. Дед Ельцына был кулаком – имел мельницу и 8 коров. Как и все старообрядцы, всю власть после Петра I – и царскую, и советскую - считали дьвольской, «от Антихриста». Никакого сотрудничества, а где есть возможность – «падающего подтолкни». Не грешно и «затесаться в ряды» и потихоньку, день за днём, подтачивать Систему изнутри.

Жена Ельцына – «Наина» Иосифовна (в реальности её имя Анастасия) тоже выходец из старообрядческой семьи Гириных. И даже свадьбу Борис и «Наина» играли дважды – «советскую» и свою, старообрядческую.

Разумеется, когда представилась возможность, Ельцын отомстил всей Системе без разбору за 300-летние унижения и гонения на допетровскую Русь. Не так давно я услышал от одного старообрядческого (белокриницкого) священника, что победа 1991 года была «победой потомков стрельцов», которые при Петре I проиграли историческую битву за Русь, определившую всё последующее развитие государства.

Фактически Ельцын возвратил Россию в допетровские времена, к Алексею Михайловичу, и при том во время - до раскола. Ввергнул Россию в условный 1660 год, «бежали мы из того государства Московского, от рабства вечного, от холопства полного, от бояр и дворян государевых, да и поселились здесь в пустынях необъятных». Только теперь бежать никуда не надо было – а вся Россия превратилась в свободную пустыню.

А стоит ли плакать по утерянной царско-советской России, и вообще что это был за такой «проект Россия»?

Ни для кого не является секретом, что Пётр просто взял и тупо списал государственное устройство с прусского образца. И когда нынешние православные публицисты повторяют из раза в раз про Россию – наследницу традиций Византии, просто приведите им один пример и после заканчивайте разговор: Пётр отменил патриаршество в России, превратив церковь в обычное бюрократическое учреждение, вроде таможни или школьного департамента. Вполне в прусском духе.

Выбор прусского пути тогда, в начале 1700-х был неслучаен – он считался наиболее удачным мобилизационным вариантом, позволявшим в краткие сроки создать армию, ВПК и тыловые предприятия, обслуживающие их. Государство «затачивалось» на войну – и эта «заточка» так и сохранялась тут последующие 300 лет. Все остальные отрасли хозяйства рассматривались как вспомогательная функция войны. Школа нужна, чтоб солдат был грамотным, медицина – чтобы солдата после ранения поставить побыстрее в строй, статистика и учёт – чтобы рекрутов лучше учитывать. А торговля нужна – чтобы на вырученные деньги строить корабли и пушки. Война ради войны.

Но большинство государств, выстроенных по военно-бюрократической прусской системе, смогли всё же раньше или позднее перестроить государство на гражданское начало. Кому-то, как Германии, для этого пришлось проиграть две войны и потерять 12 млн убитыми, кому-то это удалось сделать относительно тихо-мирно – как Швеции или Дании. И лишь Россия и СССР с маниакальным упорством продолжали держаться за эту военно-мобилизационную машину аж до 1991 года! Промышленность ради танков, а человек ради службы в армии или обслуживания армейского тыла. А ради удобства военно-бюрократической машины фактически крепостное право держалось у нас аж до 1974 года! Только тогда министр МВД СССР Щёлоков издал указ о наделении крестьян паспортами, и то не ради их блага (чтобы можно было спокойно прийти в город и не загреметь в кутузку за нарушение паспортного режима), а ради удобства милицейского учёта – чтобы преступников было легче ловить. Последние советские люди в труднодоступных местностях получили паспорта вообще в 1989 году.

В отличие от немцев, мы потеряли 35 млн человек в двух мировых войнах, но ничему не научились. А тех, кто умер от голода, болезней и мракобесия («к врачу ходить не надо, сглазит»), в лагерях - и вовсе никто не считал. Ну уж никак не меньше 50 млн человек за время романовско-советского правления.

Уже стартовала научно-техническая революция конца 1960-х, а в стране главным приоритетом оставалась та же модель, заложенная Петром I – армия и контроль за пунктами вывоза сырья. Только теперь вместо портов, где перегружалось зерно, стала Её величество Труба. Все эти палки, трудодни, шагистика, человек как винтик машины – всё то, что было ценно при Фридрихе и Екатерине Великих, продолжало жить в советской системе до самых последних её дней. И ладно бы эта прусская система вышла хотя бы полуудачной, как в нынешних странах, где немцы занимались точно такой же модернизацией - типа Чехии, Словакии, да хоть бы и Латвии (симптоматично, что относительно удачно сложилось там, где у наций не было собственной государственности). Так ведь нет, всё равно система вышла недокрученная, несмотря на все адовые попытки, как советско-российские «Жигули» - вроде один в один технология, станок такой же как на Западе, а на выходе корыто с болтами. Впрочем, привезти к линии фронта патроны на такой машине вполне возможно, а большего и не требуется.

И вот Ельцын взял и одним росчерком пера отменил трёхвековые попытки сделать что-то путное из страны, отменил бессмысленные жертвы во имя наконец-то отладить Прусский Механизм.

Пора признать, что военно-бюрократическая модернизация провалилась в России – но не для государства, а для простого человека. Оппоненты могут возразить: вот за 300 лет у нас теперь 95-процентная грамотность и прививки, у половины людей жилище с тёплым туалетом – всё не так уж плохо, в Африке вон, посмотрите, как существуют. Но тут я приведу примеры двух стран – Южной Кореи и Тайваня. Обе страны прошли тот путь, который Россия-СССР проковыляла за 300 лет, всего за 30 лет. В 10 раз быстрее.

При этом обе страны начинали свою модернизацию в куда более плохих условиях. Южная Корея образца 1960 года – это разрушенная войной территория, 30-процентная грамотность, полное отсутствие полезных ископаемых, а также учёных и университетов. Фактически – цивилизационно-экономическая ПУСТЫНЯ. Наверное, Россия образца Крымской войны 1850-х была более зажиточным государством, чем Южная Корея. Примерно то же и на Тайване.

И что мы имеем теперь? В обеих странах уровень жизни в 2 раза выше, чем в России, обе – лидеры в высокотехнологических и индустриальных отраслях (микроэлектроника, судостроение, автомобили, и т.д). И главное – огромный потенциал для дальнейшего роста. А что в России? Африканская продолжительность жизни, мировой лидер по абортам и суицидам, по потреблению суррогатного алкоголя, в тройке лидеров по числу убийств. Больное, дезориентированное население, изломанное бесконечными (в большинстве своём бессмысленными) войнами, модернизациями, коллективизациями и либерализациями.

Главная беда Ельцына - то, что, «отменив» прежнюю Россию, он не придал ей нового пути. И в этом он – один в один с вышеупомянутыми мужицкими царями Емельяном Пугачёвом с Степаном Разиным. Государство и армию распустить, помещиков повесить, землю поделить – и заживём! Ельцын – это царь-анархист, воплощённая на практике мечта Бакунина и Кропоткина. И его «берите суверенитета, сколько проглотите», полунезависимость регионов с их «уральскими республиками» и собственными квазиденьгами – тоже анархизм.

Павел Пряников