Дискуссии, посвященные опыту сохранения исторического наследия и участию граждан в принятии градостроительных решений, стали наиболее увлекательными событиями Недели Германии в Петербурге.

В основе современного планирования европейских городов лежит концепция «права на город» — сформулированная в 60-е годы прошлого века французом Анри Лефевром и базирующаяся на убеждении в том, что все граждане должны иметь возможность участвовать в принятии решений о городском развитии. Однако, по мнению профессора Гаральда Мига (Центр городских исследований Георга Зиммеля, Университет Гумбольдта в Берлине), на практике эта концепция везде воплощается по-разному.

В Швейцарии, где вся земля находится в собственности, а проекты реализуются на собранные налоги, без участия граждан вообще не может быть принято ни одно решение.

— Швейцарские коммуны так устроены, что их жители воспринимают свою среду обитания как собственность и планируют судьбу сами. К тому же там прямая демократия. У них принято все градостроительные проекты сначала долго обсуждать, и только потом принимать решение, — отметил господин Миг. — Это сильно отличается от порядка, принятого в Германии, где все решения принимаются централизованно, а затем выносятся на обсуждение.

По оценкам эксперта, такая система, имеющая много схожего с российской («сначала решить — потом поговорить об этом»), работает плохо, «поэтому сейчас идет процесс работы над законами об участии граждан, а это непросто». Но Германия стремится к прозрачности и предпринимает усилия, чтобы и в условиях сложившейся системы жители могли участвовать в процессе определения будущего их городов. И сегодня вектор смещается в сторону пусть и более хлопотного, но зато более эффективного варианта — «сначала обсуждаем, потом решаем».

Российскую формулу принятия решений директор Центра экспертиз ЭКОМ Александр Карпов определил так: «У нас мало говорят и никогда ничего не решают окончательно».

Ответственность за такое положение вещей лежит не только на власти, но и на самих гражданах, убежден Карпов:

— Почему мы считаем, что планированием должна заниматься администрация? Да потому, что гражданам лень этим заниматься самим. Даже понимая важность многих вопросов, мы скидываем их решение на администрацию.

Господин Миг полагает, что степень участия граждан зависит не только от их желания, но и от позиции власти, определяющей — кто и каким образом может участвовать в принятии решений. Базовым, по его мнению, является вопрос: кому принадлежит город — инвесторам, администрации или жителям?

— Если в Швейцарии население владеет городом в прямом смысле этого слова, то в Германии все иначе. Видимо, как и в России, — заключает немецкий эксперт.

Вера Дементьева в амплуа Жанны Агузаровой

Мнение общественности не должно заменять мнения профессионалов, убежден архитектор Сергей Чобан. Для подкрепления этой мысли он обратился к примеру «Охта-центра», назвав дикостью развернувшуюся вокруг проекта газоскреба дискуссию. По мнению зодчего, тут нечего обсуждать — непреложной главной ценностью Петербурга является его исторический силуэт, и появление в нем новых высоток, «взрывающих панорамы города», является «смертельной ошибкой». Сергей Чобан, припомнив обращения неких деятелей в защиту «Охта-центра», задался вопросом — откуда вообще могли взяться такие люди? Архитектор убежден, что живущие в Петербурге и воспитанные этим городом граждане не могут не понимать губительности подобного замысла, из чего делает предположение — сторонники охтинского небоскреба «живут на Марсе».

Вполне «марсианскую» позицию продемонстрировала председатель КГИОП Вера Дементьева. Обратясь к печальному опыту Дрездена (исключенного из Списка всемирного наследия из-за проекта гигантского моста, разрушающего охраняемую ЮНЕСКО панораму долины Эльбы), госпожа Дементьева меланхолично констатировала:

— Нам тоже предстоит процедура внесения в Список мирового наследия в опасности. Но я отношусь к этому спокойно. Все наследие и так в опасности, всегда и везде. От того, что Дрезден или какой-то другой город вывели или выведут из Списка, в головах людей ничего не изменится. Замки долины Эльбы все равно останутся в нашем сознании, вне зависимости от того, есть они в Списке или нет.

Вера Анатольевна не преминула подпустить шпильку в адрес ЮНЕСКО, заметив, что могли бы-де придумать более действенные меры, чем просто угрожать. И вообще давно пора выработать единые стандарты охраны. «Почему в Барселоне можно строить небоскребы, а у нас, скажем, нельзя?» — недоумевала госпожа Дементьева с простодушием, извинительным какому-нибудь недорослю, не имеющему ни малейшего представления о нашей Historic Skyline, составляющей, по определению ЮНЕСКО, «выдающуюся и беспрецедентную, универсальную ценность» Петербурга.

Развивая марсианскую логику, глава КГИОП объявила внутренним делом Германии решение вопроса о строительстве моста в долине Эльбы («позабыв» о том факте, что всякая подписавшая Конвенцию о сохранении наследия страна признает включенные в Список объекты, расположенные на ее территории, достоянием всего человечества).

Что немцам позор, нам — не страшно

Похоже, только высокая дипломатическая школа позволила немецким гостям сдержаться при таких словах главы охранного ведомства культурной столицы России.

Генеральный консул ФРГ в Санкт-Петербурге Петер Шаллер оценил потерю Дрезденом статуса объекта всемирного наследия как «внешнеполитическое поражение Германии».

Он подчеркнул, что очень важно осознавать общечеловеческую ценность объектов всемирного наследия и недопустимо определять их судьбу «с провинциальной точки зрения», как было в случае с Дрезденом, когда исход дела решил проведенный в городе референдум, а федеральные власти подключились слишком поздно. К тому же, обращает внимание господин Шаллер, большое значение имеет то, как именно формулируется выносимый на плебисцит вопрос.

Представитель Германии в Комитете всемирного наследия ЮНЕСКО Биргитта Рингбек пояснила, что у дрезденцев спрашивали лишь, хотят они мост или нет, а про поставленный на карту статус объекта всемирного наследия не было сказано ни слова. Если бы вопрос был сформулирован иначе (например, с разъяснением возможных последствий по линии ЮНЕСКО или предлагающий выбрать между этим проектом и более щадящими вариантами), исход голосования мог оказаться совсем иным.

— Этот проект действительно важен для города. Однако были и альтернативные решения, рассматривался вариант строительства тоннеля под Эльбой, и федеральное правительство предлагало оплатить связанные с этим дополнительные расходы, — рассказала госпожа Рингбек. — Но политики регионального уровня настояли на реализации замысла в его первоначальном виде.

Впрочем, немецкий опыт отношений с ЮНЕСКО дает и другие, положительные примеры. Так, из-за планов строительства комплекса высотных зданий возле знаменитого Кельнского собора он в 2004 г. оказался в Списке объектов всемирного наследия в опасности. Последовали длительные и очень трудные переговоры, но в результате проект был изменен и в 2006 г. Кельнский собор вернули из черного списка в белый.

С внесением Кельнского собора в Список всемирного наследия его туристическая привлекательность очень возросла — до 5 миллионов посетителей в год, отмечает немецкий эксперт.

Отвечая на вопрос главы петербургского отделения ИКОМОС Сергея Горбатенко о том, как обстоят дела с аналогичным проектом — сооружения моста через Рейн, — госпожа Рингбек сообщила, что правительство земли Рейн-Вестфалия решило представить эти планы в ЮНЕСКО, и если там признают их опасными для исторического ландшафта, изменить проект. И это притом, что долина Рейна не является объектом всемирного наследия.

Став губернатором, Валентина Матвиенко сформулировала свою миссию на этом посту так: «Превратить Петербург в город европейских стандартов». Однако реализации одного из ключевых прав жителей европейских мегаполисов — права на город, — петербуржцы вынуждены добиваться самостоятельно, встречая все более ожесточенное сопротивление альянса чиновников и бизнеса.

Татьяна ЛИХАНОВА

Карикатура Виктора БОГОРАДА